В ранних рассказах Куприна просвечивает вся русская, и не только, литература: там тебе и Толстой, и Горький, и Чехов, и кого только нет.

Эта книга — друг детства, она старше меня, ее читали несколько поколений нашей семьи. И хотя это нон-фикшен, там есть персонажи, такие же живые, как Динка Осевой или герои Носова.

Те, кто читали «Есть, молиться, любить», не найдут в «Большом волшебстве» ничего похожего. Это не история любви, или духовных поисков, или самопознания, хотя в определенном смысле — и то, и другое, и третье. Это вообще не худлит.

Настоящее раздолье для книголюбов и коллекционеров! Вот кто прочитает эту книгу с удовольствием.

У молодого каллиграфа кисть зависла в воздухе — а вдруг не получится? О том, как справиться с творческим затыком — в японском анимационном сериале.

Почему роман о пути к Богу в аннотации называют «роман о запретной любви»? И почему женские духовные поиски всё-таки превращаются в love story?