Маленькие книжечки из 90-х, совсем маленькие, книжка на ладошке — очень подходящий формат для стихов: одна страница — одно стихотворение. С хорошими предисловиями, где одни поэты Серебряного века пишут о других — например, Георгий Иванов — о Мандельштаме, Гиппиус — о Блоке. Цветаева сама о себе пишет, отвечает на анкету. Очень эти книжечки люблю, вожу повсюду за собой, подарила только разок одной из своих юных влюбленных героинь — она на них гадает.
Ольга Черненькова. Воин и дева. Мир Николая Гумилева и Анны Ахматовой
Об обоих поэтах много прочитано — и биографий, и воспоминаний, но эта книга фокусируется на их союзе, творческом и семейном. Есть двое любящих, а есть их любовь как самостоятельное существо, которое ими создается, лелеется, попирается, разрушается.
Судя по книге, творческий союз был удачным, а супружеский — нет, несмотря на изначальную договоренность давать друг другу свободу — то есть не сковывать себя узами буржуазного брака и уважать личные границы; эмоциональная наполненность, без которой немыслимо творчество — превыше всего.
Люди в ту эпоху пытались искать новые формы отношений, чтобы избежать трагедий Анны Карениной и мадам Бовари, чтобы брак перестал быть ловушкой и тюрьмой для обоих. Параллельно идут своими путями женщина французского лейтенанта и леди Чаттерлей.
Однако благие намерения рушатся. Договоренности не срабатывают. Где-то я читала, что семейные отношения замешиваются на энергии обид. А если бы поэты Серебряного века заглянули на сто лет вперед, то удивились бы, что победил буржуазный брак.
Книга понравилась бережным отношением к героям. Гумилев показался бы несколько идеализированным и рыцарственным, если бы в разных воспоминаниях его не описывали именно таким.
Максим Жегалин. Бражники и блудницы. Как жили, любили и умирали поэты Серебряного века
Хроника начала XX века. Телеграфный стиль. Эпатаж. Казалось бы, только факты, но прекрасно видно, кому автор симпатизирует, а кого постоянно пинает. Факты все известные, от Черубины де Габриак и дуэли Вакса Калошина до отрезанного хвоста обезьяны. Но собранные на живую нитку, позволяют увидеть общую канву, ленту времени.
Мне именно такой ленты времени — при изучении истории и литературы — всегда не хватало, так что замысел удачный. То, что этот прием изобрел кто-то другой, еще не значит, что его нельзя использовать. Хроники вообще-то известны с античных времен.
Книга для продвинутых читателей, начинать с нее знакомство с Серебряным веком не стоит — неокрепшие умы можно только отвратить, поскольку литераторы там выглядят именно как бражники и блудницы, или «33 урода», словами Зиновьевой-Аннибал (на самом деле персоналий в книге вдвое больше, около 60-ти). Чтобы узнать поэтов, надо читать их стихи.
Ну а теперь еще одна лента времени. Давайте посмотрим, сколько лет им было, например, в предвоенном 1913-м году: Есенину — 17, Маяковскому — 19, Цветаевой — 20, Мандельштаму — 22, Ахматовой — 23, Гумилеву — 26. Боже мой, зеленая молодежь, есть несовершеннолетние… Вот кто создавал нашу великую литературу. Надо ли добавлять, что эпатаж бывает маской, за которой прячется ранимость и неуверенность.
И чтобы мэтров, корифеев не забыть: Блоку — 33, Брюсову — 39, Гиппиус — 43, Бальмонту и Вяч. Иванову — 46.
Еще об именах Серебряного века
Берберова о Блоке
«Алмазный мой венец» — одна из книг влияния
Серебряный век: роман, литературные портреты, философский диалог
Ленин: писатель, турист и человек, изменивший мир
«Сумасшедший Корабль»: сто лет в пути
Серебряный век в музеях и на выставках
Музей Серебряного века: дом Брюсова
Серебряный век в «Новом Иерусалиме»
Серебряный век в Третьяковке