Заглянула в одну из книг — и утонула. Тургеневская зима получилась. Что-то при перечитывании изменилось до неузнаваемости; два последних романа, «Дым» и «Новь», я раньше вообще не читала, а оказалось, что они — лучшие.
Читается Тургенев легко: он лаконичен, манера изложения практически современная — никаких архаизмов и длиннот, свойственных 19-му веку, психологический рисунок точный, герои живые.
Ну, есть излюбленные приемы — почти нигде не обходится без дуэли (в романе «Новь» обходится), но с этим смиряешься, понимаешь: сейчас опять будет дуэль, куда деваться. На весь 19-й век раздается звон пощечин и гром выстрелов из дуэльных пистолетов.
«Дневник лишнего человека»: реалистка и фантазер
До чего же эта повесть достоевская! Все внутренние монологи ГГ — прямо «Подросток» или «Записки из подполья»!
Закомплексованный и самолюбивый молодой человек, влюбившись в девушку, от начала до конца ее выдумал: какой она должна быть, как именно отвечать на его чувства, как следует разворачиваться событиям, и что вот сейчас он ее спасет, а она за это будет ему благодарна…
А до нее настоящей ему совершенно нет дела! Что бы ни происходило, какие бы ни разыгрывались драмы, он не пытается увидеть живого человека, ему достаточно собственных фантазий. Не потому он слаб, что труслив или безволен — дуэль он выдержал, а потому что так и не начинает жить реальной жизнью, ему комфортнее в мечтах.
И этот психологический рисунок делается с такой точностью, с такой детализацией, что невольно думается: это не фантазия, а результат беспощадной наблюдательности, это свою душу писатель анатомировал. Он уже в 30 лет всё понял о себе, и будущее своему Чулкатурину подобрал реалистичное — одиночество и смерть в одиночестве.
Конечно, Чулкатурин — это не Тургенев. Тургенев наградил его своим характером, лишив своего таланта.
Что же касается Лизы, в которую ГГ влюблен, то она ясно видит, что столичный хлыщ на ней не женится, и не обманывает себя, не питает иллюзий, а сознательно решает пробыть с любимым человеком — раз уж она его полюбила — столько времени, сколько позволит судьба, а всё дальнейшее принять как неизбежное.
Это не только исключительно сильный характер, это очень необычный женский тип, если учесть воспитание провинциальной барышни и все стереотипы того времени. Вот отсюда бы да подробнее — но Тургеневу интереснее никчемность «лишнего человека».
«Вешние воды»: обольстительница и простофиля
Еще один молодой человек, которому чуть-чуть за 20 — эмоциональный и влюбчивый, путешествует за границей. Тут название повести обо всем говорит: он плывет по волне событий. Увидев девушку в кондитерской, немедленно влюбляется и собирается жениться; чтобы получить средства для свадьбы, пытается продать свое имение соотечественнице, которая тоже оказалась во Франкфурте — и тут же попадает в ее сети. И едет за ней в Париж, бросив невесту.
Он не управляет жизнью — жизнь несет его, как щепку. Это не хладнокровный негодяй — наоборот, он искренний, спонтанный, горячее сердце. И этот неудержимый поток юношеской стихийности/неопытности/глупости изображен с такой достоверностью и на таком небольшом количестве страниц — виртуозная миниатюра на маковом зернышке.
Слабость характера здесь подается как следствие молодости. Автор явно «прощает» своего героя и дарит ему (и нам) хэппи-энд, сообщая успокоительные известия о том, что никто не пострадал, все друг без друга обошлись и жизнь прожили в общем-то неплохую.
Есть неплохая экранизация этой повести — «Поездка в Висбаден» (1989).
«Накануне»: вампир и жертва
Здесь совсем другой ракурс: настолько сильный женский характер, что абсолютно все мужчины выглядят слабыми. Даже главный герой меркнет на этом фоне.
Елену можно понять: она не хочет, чтобы ее жизнь была пустой и обыденной. А вот дальше сложнее: она страстно желает пожертвовать собой какому-нибудь великому делу. Не посвятить себя (то есть совершать нечто полезное), а именно пожертвовать (героическая роль, подвиг). Что стоит за этим стремлением — христианская выучка или мазохизм, сложно сказать.
Поскольку прямых путей для приложения женских сил тогда не было, это происходит опосредованно: она в каждом мужчине ищет человека, созданного для великого служения. Не хочется говорить, что она собирается паразитировать на Великом Деятеле, это можно назвать благородными словами — сопричастность, сотрудничество. И всё же, для самореализации требуется некто.
Перед ней художник, ученый и герой — болгарский эмигрант, который борется за независимость своей родины. Женщина выбирает героя.
Но он не успевает совершить ничего героического и умирает от болезни, совсем как Базаров. Богатырь, силач, только что запросто швырнувший своего обидчика через голову в пруд, простужается под дождиком — и сразу скоротечная чахотка. Ему как будто ничего другого не остается, и не только потому, что автор не был в Болгарии и не мог бы описать национальное освободительное движение.
Вот они оба, Елена и Инсаров, после начала совместной жизни:
«Всё ее тело расцвело, и волосы, казалось, пышнее и гуще лежали вдоль белого лба и свежих щек».
«У Инсарова, напротив, выражение лица осталось то же, но черты его жестоко изменились. Он похудел, постарел, побледнел, сгорбился».
Что-то мистически зловещее просвечивает сквозь реалистический социальный роман. Сильные женщины у Тургенева не только лишают воли своих мужчин, подминают их под себя, но буквально высасывают из них жизнь. А мужчины, стоит им влюбиться, начинают чахнуть, губить себя или стреляться. Это особенно заметно, когда читаешь один роман за другим — просто в глаза начинает бросаться.
Ладно бы злодейки — но и с «правильными» женщинами как-то само собой вытанцовывается то же самое. Изначально деятельные мужчины рядом с ними почему-то вянут и угасают. Ровно то же повторится в романе «Новь» в паре Марианна — Нежданов. Несмотря на то что Тургенев старается изо всех сил, чтобы читателю «положительные» Елена и Марианна понравились.
Если вернуться к Елене, то она добилась того, к чему стремилась, хотя, уехав в незнакомую страну без знания языка, вряд ли смогла там сделать что-то полезное. Автор пишет, что след ее там затерялся. Зато захотела собой пожертвовать — и пожертвовала.
О горе оставленных ею родителей речь вообще не идет, кому они интересны с их горем. Сила сильных в том, чтобы ломить свое, идти по головам, у них ведь великие цели. Инсарова жалко.
«Дым»: хищница и жертва
Еще одна комбинация пасьянса. И что-то она напоминает — да это же «Вешние воды», 10 лет спустя. Тот же расклад. Германия, Баден-Баден. Герой, зрелый человек, собирающийся жениться на девушке, близкой ему по духу, которую он любит и уважает, встречает бывшую невесту — теперь это дама из высшего света. Когда-то она его бросила, а теперь вешается ему на шею.
Читателю с первых строк ясно, что сейчас она проделает то же самое во второй раз, что она разрушит его жизнь — и ему это тоже понятно, но 30-летний Литвинов плывет по течению, как 20-летний Санин. Сопротивление бесполезно. Дубль два — и он становится мучеником любви, как сами-знаете-кто.
То, что казалось издержками молодости — на самом деле свойство характера, человек не меняется, слабый становится умнее, но не сильнее, и наступает на те же грабли, попадает в те же ловушки. У Тургенева на этот счет никаких иллюзий, только трезвый беспристрастный анатомический взгляд. Правда, гуманности ради он и здесь устраивает хэппи-энд, чтобы читатель вздохнул с облегчением.
Ну а сильная женщина — понятное дело, хищница, энергетический вампир, упивается властью над мужчинами. Точная злая карикатура.
(Немного не в тему: в этом романе и в следующем — превосходная болтовня второстепенных героев о путях и судьбах России, за 160 лет не потерявшие остроты и актуальности. Кто не любит «про любофф» — только ради этого стоит взяться за чтение, хотя бы ради «выбранных мест».)
«Новь»: нашедшая свой путь и сбившийся с пути
В своем последнем романе Тургенев иначе подходит к излюбленной теме. Слабость ГГ в том, что он не позволяет себе быть собой — а он поэт. Но он отказывается от своего таланта и насильно гонит себя в революционеры, в народники, хотя это абсолютно не его роль, он в ней не просто неорганичен, а смешон и жалок. Он не Дело С Большой Буквы предает, а еще раньше — себя самого, когда загоняет себя в тиски этого вымученного дела. А в слабой позиции проигрывает даже сильный человек.
Марианна, которую он спасает из дома ее чванливых богатых родственников, вслед за ним кидается в то же самое народничество — и оказывается, что это ее стихия, она там счастлива, в отличие от Нежданова. И именно в этом суть, а не в том, какой у кого характер. Человек оказывается не на своем месте — и это не так безобидно, это становится трагедией.
У Марианны, как у Елены в «Накануне», запрос на масштаб личности, помноженный на высокий карьерный уровень. Избранник должен чего-то достичь и быть на шаг впереди, чтобы за ним хотелось следовать. Да, она сильная женщина, но она ищет для себя ведущего партнера, ей неинтересно становиться нянькой для Нежданова.
И дело совсем не в стихах, не в том, что литература — занятие несерьезное. Если бы это был человек масштаба, условно говоря, Некрасова или Панаева, с «Современником» или «Отечественными записками», вокруг которых консолидировались бы передовые мыслящие люди, — в таком случае и стихоплёт бы подошел.
Превосходный во всех отношениях роман, недооцененный, к сожалению. Мало кто до него добирается.
Здесь не вся панорама тургеневских произведений, но «Отцов и детей» помнит каждый бывший школьник, «Дворянское гнездо» я не люблю, а «Рудина» перечитывала раньше.
Еще о Тургеневе
Тургенев зимний и Тургенев летний
Еще о русской классике
Записки охотников от Чехова
«Литература, вероятно, начнется опять, когда заниматься ею будет совершенно невыгодно»
В чем его вера?