Вышла она в этом году, новинки я читаю нечасто, даю им отлежаться, но это знакомство с новым автором можно назвать удачным. Роман оставил беспокойное, тревожное послевкусие. Симпатию к несуразным персонажам. Мысли, к которым возвращаешься, чтобы додумать.
Мальчик
Дитя двух культур, западной и восточной, сын музыканта — что же удивительного в том, что такой ребенок наделен особым слухом, необычным даром. Удивляет тупость и косность системы, которая сразу навешивает на него ярлык психбольного.
В первобытном обществе ребенка, склонного к уединению и слышащего голоса вещей, отвели бы к шаману, который научил бы его, как с этим жить, и начал бы воспитывать себе преемника.
В современном мире человека сразу запирают в психушку. Врачи искренне пытаются помочь ему перестать слышать какие бы то ни было звуки в своей душе.
Мальчику повезло: он повстречал в библиотеке старого поэта, который объяснил, что голоса надо не гнать и глушить, а записывать.
«Он говорит, что я сверхчувствителен и обладаю сверхъестественным слухом, поэтому я могу слышать голоса, и мне просто нужно найти свой собственный голос и с его помощью выразить себя».
«А как ты думаешь, откуда берутся стихи? Все вокруг нас имеет свой голос, юный школьник! Но только поэты и пророки, святые и философы имеют способность слышать».
Книги
Итак, с первых строк ясно, что это история о том, как рождается писатель. Поэтому здесь не одна книга, а великое множество. Та, которую мы читаем. Те, что составляют лабиринты девятиэтажной библиотеки, где ГГ скрывается от школы. Наконец, та, которую должен написать мальчик, книга о нем, книга, которая ведет его, говорит с ним, руководит, спасает, ворчит.
Эта книга пишется по ходу той, что мы читаем, перебивает ее и сливается с ней. Именно она показывает эпизоды семейной истории мальчика, которых сам он знать не может. Этой книге известно, что она — книга, а мы — читатели, и она обращается и к нам, считая, что ей есть что сказать. Она бывает многословна, утомительна и велеречива, так что порой ее хочется заткнуть. А иногда, наоборот, перечитать.
«Странно видеть книгу в книге, правда? Но ничего странного тут нет. Книги ведь любят друг друга. Между нами существует взаимопонимание. Можно даже сказать, что мы все связаны некой родственной связью, которая простирается, как ризоматическая сеть, под человеческим сознанием и связывает мир мыслей воедино. Представьте нас в виде мицелия, огромной подсознательной грибницы под лесной подстилкой, где каждая книга – плодоносящее тело. Мы, как грибы, коллективисты. Мы говорим о себе: мы, наш, нас. Поскольку мы все связаны, мы постоянно общаемся: соглашаемся, не соглашаемся, сплетничаем о других книгах, цитируем и ссылаемся друг на друга – и у нас тоже есть свои предпочтения и предубеждения. Конечно, есть! Предубеждений на библиотечных полках предостаточно. Научные тома пренебрежительно относятся к коммерческим изданиям. Литературные романы смотрят свысока на любовные романы и криминальное чтиво, а есть такие жанры, к которым относятся с презрением практически все остальные, например, к руководствам по саморазвитию».
Приведу еще фрагменты, которые не только демонстрируют уровень этой прозы и тон, который они задают всему роману, но и, возможно, помогут решить, читать эту книгу или не читать.
«Первые слова в книге чрезвычайно много значат. Когда читатель открывает первую страницу и читает эти самые первые слова – это момент встречи, это как первый взгляд в глаза у людей или прикосновение к руке. Мы его тоже чувствуем. Правда, у книг нет глаз или рук, но если книга и читатель предназначены друг для друга, они оба мгновенно это понимают».
«Книги для вас были всего лишь этапом, кратким выражением вашего инструментализма, мимолетным увлечением. Наши тела были удобными инструментами, которыми вы пользовались, пока не появилось следующее новомодное устройство. В конце концов, мы были просто одной из созданных вами вещей, не лучше и не хуже молотка».
«Читатель – это не пассивное вместилище содержания книги. Нисколько. Вы – наши соратники, наши заговорщики, вдыхающие в нас новую жизнь. А поскольку каждый читатель уникален, каждый из вас придает каждой из нас новый смысл, независимо от того, что написано на наших страницах. Таким образом, одна книга, когда ее читают разные читатели, становится разными книгами, постоянно меняющимся набором книг, который волной течет по человеческому сознанию».
Книга в книге — прием столь же древний, как и сама книга, но каждый автор использует его по-своему. Здесь он органичен и более чем оправдан. К нему постепенно привыкаешь.
Вещи
В роман включена еще одна книга — буквально прыгнувшая с магазинной полки к маме мальчика Анабель, которая захламила дом настолько, что ее собираются оттуда выселить и лишить родительских прав. Ее жилье изнутри выглядит как в телешоу «Генеральная уборка» и «В плену ненужных вещей».
Эта книга в книге №2 имеет название — «Чистая магия» и (вымышленного) автора — японку Айкон. У многих читателей сразу всплывет в памяти бестселлер Мари Кондо «Магическая уборка». То, что автор делает Айкон монахиней, подчеркивает отношение к этой деятельности как к духовной практике и служению (Айкон, как и Мари Кондо, проводит телешоу и дает консультации, помогая страждущим и вручную разгребая чужие завалы). Полное название книги: «Чистая магия: древнее искусство дзен поможет вам избавиться от беспорядка и революционно преобразить свою жизнь».
Фрагменты «Чистой магии» мне также любопытно было перечитать, уже вне контекста романа. Как и размышления самой Айкон, которая встречается со своей «паствой» в поездке по Америке и начинает сомневаться в необходимости «революционного преображения».
«Почему женщины, как бы усердно они ни работали, не могут унять в душе ноющий страх, что сделано недостаточно, что они отстают, что они могут и должны быть лучше? Неудивительно, что они жаждут узнать простые и четкие правила, как следует складывать футболки, растить детей, управлять карьерой, прожить жизнь. Им хочется верить, что есть правильный путь и есть неправильный – ведь так и должно быть! Ведь если есть правильный путь, тогда его можно найти, а если они найдут его и выучат правила, тогда все в их жизни встанет на свои места и они будут счастливы! Какое заблуждение. Может быть, «Чистая магия» просто подпитывает это заблуждение? Создает еще один ложный стандарт бессмысленного совершенства?»
Вот так, пророков тоже терзают сомнения, их книги — не эталон мудрости, никакое знание не окончательно.
Интересна скрытая полемика со сложившимся взглядом на склонность к захламлению как на моральный и психический изъян. Захламитель не всегда бывает виноват. Жизнь сложнее схем и правил. Анабель, работающая удаленно, вынуждена по требованию руководства хранить дома штабеля периодики (она работает с новостями) и компьютерных дисков. Дом превращается в склад, забитый мешками с мусором, но это не ее выбор.
Еще один, более тонкий момент: если у Айкон та же фишка, что и у Мари Кондо — определять значимость вещей по той радости, которую они доставляют владельцу, то Рут Озеки убедительно и поэтично описывает, какую радость дарит Анабель ее коллекция снежных шаров, какое утешение и успокоение приносит она женщине, мир которой рушится: муж погиб, ребенок болен, с работы увольняют.
«У нее были и другие коллекции: старинные игрушки, книги, бутылки и открытки, каждая со своей историей».
«Это не хлам… Это моя жизнь».
И что, это всё тоже на помойку? Кто определит ту грань, где «радость» превращается в «зло»? Авторитетный гуру из-за океана?
Коллекционирование и минимализм — отдельная тема, и я пока не встречала другой книги с попыткой ее осмыслить.
И тут на сцену выходит книга в книге №3 — великолепное эссе (реального) писателя Вальтера Беньямина «Я распаковываю свою библиотеку», которое в романе обильно цитируется и обыгрывается (и да, его стоит прочитать тем, кто еще не читал).
Беньямин исследует закоулки души собирателя книг и делится мыслями о том, что «в жизни коллекционера существует диалектическое противоречие между полюсами порядка и беспорядка», и о том, что «Собственность – это самые интимные отношения, которые только могут быть у человека с вещами. Не они в нем обретают жизнь, а он сам живет в них».
Человек и вещи и в этом эссе, и в книге Айкон, и в романе Рут Озеки — философская проблема планетарного масштаба. Вопросов здесь много:
«Что придает вещам такую колдовскую силу и есть ли предел жажде приобретательства?»
«Существует ли точка насыщения, при которой американскому потребителю станет «достаточно» – и рынок постигнет крах?»
«Как можно быть художником, не делая никаких вещей?»
«Если все, что вы считаете своим – ваши вещи, ваша жизнь, – может быть сметено в одно мгновение, вы должны спросить себя: что в этом мире реально?»
Ответы спорные, печальные, нелогичные.
«– Я думал, что прогресс – это хорошо. – Ну, может быть, и нет, если он только и делает, что копит хлам и не дает тебе ничего исправить».
«Мы неотделимы друг от друга. Мы – это наша планета, и мы должны любить ее полностью. Мы должны полюбить наш мусор, наше загрязнение, наши отходы. Мы должны любить нашу транс-землю, нашу транс-планету, во всех ее переменчивых бедствиях».
Знакомство с автором продолжу. По-хорошему странная, необычная, нешаблонная история.
«Я устанавливаю связи между вещами. Это примерно как историю рассказывать».
Дополнительный плюс: есть аудиокнига, которую (как всегда, замечательно) начитал Игорь Князев.
Рут Озеки — американо-канадская писательница, кинорежиссёр и буддийский священник. Американка японского происхождения, специалист по классической японской литературе. Ее романы переведены более чем на 30 языков. Лауреат Американской книжной премии, Женской премии за художественную литературу. Финалист Премии Национального круга книжных критиков и Букеровской премии. Автор бестселлера «Моя рыба будет жить» (премия «Ясная Поляна»). «Книга формы и пустоты» завоевала Women's Prize за художественную литературу в 2022 г.
Еще о минимализме, наведении порядка в доме и в душе
Философия уборки
Книжный минимализм
«Минимализм — это просто еще один способ размышлений о том, как правильно прожить жизнь»