Роман
Нейтан Хилл. Велнесс
В кои-то веки я не стала откладывать новинку лет на десять, чтобы отлежалась как следует. Роман понравился. Поначалу показался легковесным и поверхностным (зачем это мне? я такое не читаю! может, бросить?), потом пошло ускорение и понимание (ага! так это прием! эта книжка раскрывается как цветок, лепесток за лепестком!). Автор — действительно прекрасный рассказчик, умеющий держать интригу до конца, как в детективе, и работать в нескольких регистрах одновременно — сентиментальном, юмористическом, психологическом, научном.
Сюжет, казалось бы, бесхитростный: современная американская семья, Ромео и Джульетта двадцать лет спустя, пытаются реанимировать притупившиеся чувства. Каждый со своей стороны так старается. А отражается в этом кривом зеркале вся наша эпоха с ее стереотипами.
Особенно удалось дефиле психологических шаблонов, которые нам скармливают популярные издания — прямо-таки магия и ее разоблачение. История при этом перетекает в жанр исследования — для меня это было самым интересным. Автор хорошо прошерстил источники. Тут и эффект плацебо от многочисленных БАДов, и зефирный эксперимент, и приложения по улучшению семейной жизни. Каких только опытов не делают над своими детьми и супругами излишне ответственные невротики. Прописала бы эту книжку всем, у кого есть семья и дети.
Путешествия
Когда собираешься отдыхать дома и никуда не ехать, книги о путешествиях так освежают. Мне нравится жанр «год где-то», когда человек из одной страны едет в другую не как турист, а на более длительный срок, для учебы или работы, и успевает погрузиться в местную жизнь, узнать ее с разных сторон, получить неформальные впечатления, увидеть не только пространство (достопримечательности, географию), но и время (разные времена года). Красивая серия Амфора Travel как раз об этом. Эти книжки давно и терпеливо дожидались, когда я за них возьмусь.
Уилл Рэндалл. Африка: год в Ботсване
Англичанин едет на свадьбу друга в Южную Африку — и застревает в соседней Ботсване, становится учителем в местной школе — дает себя уговорить. Чунга-Чанга! Из окна видно слонов и бегемотов, школьники больше заняты футболом, чем науками, и без конца ездят на дружественные матчи в ближайшие регионы, писать отчеты не надо — никакой бюрократии, это вам не Англия. Раздолбай сбежал от надоевшей рутины в простой и добрый экзотический мир — и счастлив. Книжка тоже простая и добрая, много юмора. Жирафик на обложке — для привлечения внимания и красоты. С автором я уже была знакома: когда читала о понимании счастья в разных странах, попалась его книжка об Океании, из той же серии — «Счастье Соломоновых островов»
Янвиллем ван де Ветеринг. Япония: год в дзен-буддийском монастыре
Голландский писатель, автор детективов, описывает свои духовные поиски. Описывает честно, включая бытовые и физиологические подробности — все-таки это опыт жизни в чужой непривычной культуре, да еще жизни аскетической монастырской. Не скрывает ни того, как болели ноги во время сидения в медитации, ни того, что коан он все-таки не разгадал, ни вывода, что за упорством и трудолюбием необязательно было ехать в Японию, этого всего и в Голландии хватает. Но: послевоенные 50-е, все увлечены Востоком, вот и он скатался. Интересно описание Японии за пять минут до глобализации, на самом краешке, когда еще западный белый человек был там диковинкой.
Фрэнсис Мэйес. Италия: под солнцем Тосканы
Кто любит про ремонт? Все сюда! Если вы американский профессор, то к 50 годам сможете накопить на исторический домик в Европе и его реставрацию, стать счастливым дачником и приезжать в Италию на каникулы. Солнце, горы, виноградники. Много описаний еды и кулинарных рецептов. Подробнейший рассказ о ремонте. Путевые заметки — когда ремонт, наконец, закончился, начались поездки по окрестным городам, смотреть красоты. Книжка расслабляющая и медитативная. Есть экранизация, может быть, кто-нибудь видел? Стоит посмотреть? Снимал Голливуд в Италии, в тех самых местах.
Еще одна понравившаяся книжка из той же оперы:
Счастье по-датски
Биография
Олег Лекманов. Осип Мандельштам (ЖЗЛ)
Мне давно хотелось побольше узнать о детстве поэта, о его семье, об отце и матери, о том, откуда он такой (птичье-верблюжий) взялся. Откуда взялся в нем русский язык. Пушкина нянчила Арина Родионовна, Лермонтова — бабушка, у Тургенева была очень строгая мама, а у Чехова — папа, а вот Мандельштам появляется сразу взрослым, как будто таким родился. Биография вполне удовлетворила мое любопытство и заполнила пробелы. Заодно я узнала, действительно ли Мандельштам одевался Пушкиным и приходил в этом образе на маскарад. И какое у него было образование и отношение к учебе, и были ли школьные друзья, и что с богами и религией.
Нон-фикшен
И нон-фикшен у меня подобрался исключительно летний, занимательный — две совсем небольшие книжечки, но интересные — не оторваться.
Александр Пиперски. Конструирование языков: от эсперанто до дотракийского
Книжка об искусственных языках, создаваемых людьми в разное время — я и не предполагала, как их много. Как много было желающих обуздать, упорядочить языковую стихию, свести к минимуму все исключения и оставить только правила, простые и понятные. Облегчить страдания всех, кто обречен на сложность коммуникации со времен Вавилонской башни. Одарить человечество общечеловеческим единым языком. Ни у кого пока не получилось. А попытки интересные. На основе известных языковых систем и общеупотребимых символов, в том числе математических, и даже музыкальный язык есть, на основе семи нот (сольресоль).
Книга предлагает не только классификацию, но и упражнения — возможность прочитать фразу на незнакомом языке и что-нибудь понять, а еще попробовать сделать прямой и обратный перевод. Я совсем не собиралась напрягать мозги во время отпуска, но неожиданно для себя увлеклась — мне поддался математический язык в виде многослойных формул. В школе точно пригодилось бы, зашифрованные записки писать.
Алексей Конаков. Убывающий мир: история «невероятного» в позднем СССР
Вненаходимость — это когда формально советские граждане присутствуют на собраниях, слушают официальные речи и лозунги, но всерьез их не воспринимают, а потом идут домой и тратят время на то, что действительно интересно: читают, изучают языки, занимаются йогой, спортом или оздоровительными практиками, ходят в походы, поют под гитару. И так оно и было. Книжка словно перенесла меня в детство. Я узнала и чайный гриб, и прибор живой и мертвой воды, и дыхательную гимнастику, и акупунктурные точки, и темно-синие книжечки общества «Знание» о тунгусском метеорите, Бермудском треугольнике, снежном человеке и прочем невероятном, что всемогущая наука не сегодня-завтра непременно разгадает. Реально этим были заняты умы. Наука на стыке сказки и эзотерики, и голос Капицы из телевизора.
Однако автор книги не просто делает обзор идей, увлечений и практик советских интеллигентов — тут философский замах с попыткой объяснить истоки и логику. Классификация. Три источника и три составные части советского интереса к невероятному. Три периода: космическая идея (50–60-е), ЗОЖ (70-е), парапсихология (80-е). Экстрасенсы из тв не сами по себе появились, воду заряжающие, это не перестроечная пена, а логическое развитие советского спроса/предложения на чудесное. И надо осознавать, что наследие это, особенно касающееся околомедицинских практик, всяких массажеров с колючками и тренингов с поверхностным/глубоким дыханием, тащится за нами до сих пор, практики эти давно и надежно коммерциализированы, несмотря на отсутствие исследований и доказательной базы.
Книжка имеет ностальгический эффект, помогает включить критическое мышление и взглянуть на прошлое и настоящее с точки зрения здравого смысла. А еще ее просто интересно читать, поскольку она при небольшом объеме вобрала в себя много фактического материала.