«Звезды и тернии» — подростковое фэнтези, причем действие разворачивается не в условно средневековых декорациях, а в отечественных реалиях, что требует от автора определенного мужества, чтобы не пойти по пути с бабой ягой, перуном и тому подобной мифологией.
События, однако, происходят в закрытом городе, отданном на откуп ученым, там творятся странные вещи, связанные с космическими исследованиями — самый что ни на есть недавний советский реализм с засекреченными населенными пунктами, номерами вместо названий, «почтовыми ящиками» (и полигоном-Зоной в духе Стругацких). И это вносит ту самую каплю достоверности, которая нужна, чтобы «оживить» фантастические события.
Главное, что меня привлекло в книге — ключевая мысль о живой Вселенной. Дети тех ученых, которые убедились в этом факте, не только получили имена в честь звезд (Вега, Денеб, Альтаир) — в составе их крови есть звездное вещество, дающее особые способности. Но не обремененные ни моралью, ни идеалами корыстные взрослые, пришедшие к власти, используют подростков в своих целях (и почему это меня не удивляет?), и тем предстоит долгий путь, в том числе сквозь Вселенную, чтобы узнать правду о себе, своих семьях, своем мире — и о других мирах, поскольку Земля с ее проблемами — всего лишь крошка в слоеном пироге мироздания.
«Вы можете создать нечто, похожее на союз звезд и терний – это самая мощная сила во Вселенной. Сложно соединить элементы, враждебные друг другу, но если это все-таки удается…»
Автор явно наследует литературной и философской традиции «всё во мне и я во всем» — от мифологического «космического человека», из которого возникает мир, и Державина («частица целой я вселенной») до русского космизма с ноосферой. Астронавт Эдгар Митчел, ступив на Луну, почувствовал, что «вселенная стала частью меня». Недоучившийся студент Николай Морозов, по совместительству — русский революционер, умирая в одиночной камере Шлиссельбургской крепости, бросил взгляд на железный засов и вдруг понял, что у этого засова, далеких звезд и крови, текущей в его жилах, есть нечто общее — они состоят из одних и тех же элементов. После этого он не только не умер, а стал астрономом, химиком, служил науке и дожил до 90 лет. У каждого свой путь осознания единства с мирозданием.
В «Звездах и терниях» метафорой этого единства становятся главные герои, но интерес вызывают и множество второстепенных — фэнтезийный мир подробно разработан, там много разных закоулков, структура этой вселенной разветвленная, подобно, например, иерархии в «Розе мира». Спящие короли, владыка недостроенной башни, ангелы света = прогрессоры в терминологии Стругацких, один из темных космических властелинов в изгнании, обосновавшийся на Земле, наконец, основные действующие лица, оставшиеся в полном составе — всё это говорит о том, что возможно продолжение.
«Когда-нибудь вы сможете полностью объединить свои силы, а не только их часть».
«Неужели нельзя написать только так, как было на самом деле? – Так редко бывает, – сказал Араэль. – Написать правду очень сложно, потому что каждый видит ее по-своему. Обычно истина находится где-то между».