Лилия Ратнер
В поисках смысла красоты
То, что говорит об искусстве художник, всегда интересно — это как играющий тренер, который знает толк и в игре, и в ее теории. У Лилии Ратнер к тому же христианский взгляд, и сквозь эту призму высвечиваются скрытые смысловые пласты. Меня привлекла ее концепция натюрморта как изображения евхаристии.
«Изгнанное из протестантских церквей, искусство не умирает. В XVII оно возрождается в новом светском обличье и продолжает свидетельствовать о жизни. Очень интересны в этом смысле голландские и фламандские натюрморты. Знаменитые «Завтраки» или «Десерты» — это, по сути, напоминание о священной трапезе, о Тайной Вечере. Но мир в них словно бы раздваивается: здесь есть намек на Таинство Евхаристии, дающей жизнь, и образ Валтасарова пира, несущего смерть».
«Есть «десерты» совершенно евхаристические по духу — простой стол, хлеб и вино, нож как символ жертвы. Но человек бежит от этой простоты, он жаждет валтасаровой роскоши — на некоторых картинах мы видим изящную утварь, серебро, перламутр, различные экзотические яства».
«Эти натюрморты обычно называют «Stilleven» — «Тихая жизнь», на самом же деле здесь нет никакой тихой жизни, здесь идет жестокая духовная брань. Принять считать, что человек как бы незримо присутствует в этих композициях, что он где-то рядом, только вышел «из кадра». На самом деле все обстоит совершенно иначе. Человек здесь напрочь отсутствует. Бог приготовил трапезу, но человек не пришел. На некоторых натюрмортах видно, как бокал упал, вино пролилось (символ пролитой крови, жертвы), мир побеждает. И всюду напоминание: жизнь быстротечна. Где-то появляются часы — механические или песочные, где-то расколотые орехи, полусрезанная кожура лимона и т.д. Явно в этих натюрмортах преобладает религиозный, а не светский смысл. Всё это могло бы показаться натяжкой, если бы мне не удалось обнаружить на внешних створках некоторых складных алтарей XV века в Германии графически выполненные натюрморты, «связанные с евангельскими сюжетами внутренних створок».
А еще в этой книге есть размышления о другом жанре живописи — пейзаже, который художница видит как воспоминание об Эдемском саде. Есть очерк о портрете — своеобразная экскурсия по знакомым залам Третьяковки, где можно видеть, как
«меняются лица в зависимости от времени, от исторической эпохи, как меняется лицо народа. Как он взрослеет, мужает, увидеть его драмы, его радости. Это так похоже на созревание отдельной личности!»
Книга самобытная, написана хорошим живым языком, прекрасно иллюстрирована.
Жаль только, что она не переиздается, не удалось ее найти в бумажном виде, читала с сайта художницы. Однако в этом варианте есть свои плюсы — много других интересных материалов, в том числе графика Лилии Ратнер.
Александр Мень
Сын Человеческий
Эта книга для многих стала Евангелием ХХ века. Написана она прекрасным языком, а это немаловажно — говорить с современными людьми о евангельских истинах на современном, понятном им языке.
События двухтысячелетней давности становятся близкими и волнующими. Глубоко и красочно показана та эпоха — описания местности, обычаев, исторических событий и лиц (вроде царя Ирода) по стилю изложения напоминают добротный, качественный исторический роман.
То время напоминает наше: казалось бы, пройдены все возможные духовные, мистические, философские пути, все направления исследованы, всё испытано и исчерпано, духовный кризис сочетается с интересом к восточным практикам.
«Человек стоял на распутье и со всех сторон слышал призывные голоса: будь равнодушен к печалям и радостям жизни, погрузись в спокойное созерцание — говорили буддисты и стоики; живи согласно природе, как все существа, — учили киники и эпикурейцы; счастье в знании и размышлении — возражали им философы-естествоиспытатели; очищай себя тайными обрядами и обретешь бессмертие — уверяли наставники мистерий; храни верность единому Богу и соблюдай Его закон — возвещала религия Израиля; а римский орел, высматривая добычу, парил над этим водоворотом духа, где, как в первозданном хаосе, смешались противоборствующие начала. Время от времени оживала надежда, что появится тот, кто выведет мир из лабиринта. Поэт Вергилий предсказывал рождение младенца, с которого начнется новая Сатурнова эра. Буддисты ждали Будду Майтрейю, индуисты — очередное воплощение бога Вишну, персы — Спасителя-Саошианта, иудеи — Мессию…»
Человек и сейчас, спустя две тысячи лет, стоит на распутье. По крайней мере, многие. Эта книга может помочь глубже разобраться как в христианской концепции, так и в собственной душе.
Антоний Сурожский
Зачем в раю росло дерево смерти?
Сквозная тема книги — вопрошание, призыв к каждому христианину не бояться своих сомнений, ставить вопросы и искать ответы, не довольствуясь прописными истинами.
«Я глубоко убежден, что у каждого из нас есть вопросы, которые остаются неразрешенными в нашей жизни, в сердце, в житейском опыте, и, большей частью, мы закрываем глаза на эту проблему».
Зачем в раю древо познания? Мог ли Бог посадить дерево, плоды которого прекрасны и привлекательны, но от них можно умереть? Как правильно молиться, если канонические, или готовые молитвы — это слова великих святых, их личный опыт? Как можно «присоединяться» к словам Иоанна Златоуста или Василия Великого, если мы не в силах разделить их опыт и отождествиться с их мыслями? А может, лучше гнать подальше от себя все эти вопросы? Однако митрополит Антоний Сурожский призывает к смелости и честности:
«Это очень важно: мы должны быть честными перед Богом и перед собой. Богу нужно, чтобы Его окружали не легковерные люди, но люди, которые знают Его достаточно, чтобы доверять Ему порой за пределами своего ограниченного знания».
Более того:
«Когда приходит сомнение, неуверенность, когда мы ставим под вопрос то, что раньше казалось простым и ясным, мы не согрешаем. Я чуть было не сказал: это наше право. Скажу больше: это – наш долг, право и долг, потому что Бог нас призвал быть Его друзьями: «Я уже не называю вас рабами, но друзьями, потому что раб не знает, что хочет его господин, а Я поделился с вами всем» (ср. Ин. 15:15). Это – смысл того, что Христос говорит в Евангелии. Он хочет, чтобы мы понимали, но Он не предполагает, что мы всегда будем все отчетливо видеть и понимать».
Размышления самого митрополита Антония, его поиски смысла и истины не просто обнаруживают глубины мудрости, парадоксальные и неожиданные ответы на многие вопросы, но и подкупают предельной искренностью и простотой изложения.
Автор Татьяна Краснова
Еще об искусстве
Как я изобрела музей на диване